Читать книгу "На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота - Иван Крузенштерн"

Хотя весьма малую имел я надежду быть счастливее моих предшественников в отыскании сего острова, а особливо при пасмурной, бывшей тогда, погоде; однако, невзирая на то, почитал обязанностью воспользоваться довольно свежим восточным ветром, дабы испытать, не доставлю ли каких-либо сведений о таком предмете, о котором с давних времен многие географы и мореходцы безуспешно помышляли. Широта сего острова нигде не определена точно и есть неодинакова. Разность оной составляет несколько градусов, почему каждый из мореплавателей и должен избирать параллель по своему усмотрению и следовать по оной к востоку или западу.

Я избрал параллель 36°. В полдень начал держать я курс W при свежем восточном ветре. Под вечер сделался ветер крепкий, а ночью так усилился, что мы принуждены были спустить брам-реи и брам-стеньги и взять все рифы. В 6 часов утра ветер несколько стих и, отходя помалу, сделался южный. Густой туман продолжался по-прежнему. Сие обстоятельство, больше опасностями нам угрожавшее, нежели льстившее успехами, побудило меня оставить дальнейшее искание острова. Итак, переплыв в двадцать часов 3¼ градуса к западу, в 8 часов утра с параллели 36° направили мы путь свой к северу.

Перед самым полуднем, хотя погода и прояснилась, однако я недолго сожалел о перемене курса, ибо с переменою погоды скоро и ветер переменился. Он дул в полдень уже от SW, потом сделался S, принуждая нас и без того держать курс к северу. Беспрестанные в сем море туманы всегда будут затруднять искание сего острова, и превозмочь такое затруднение может разве тот из мореходцев, который займется одним сим предметом и употребит на то несколько месяцев. Поелику в странах сих господствуют западные ветры, то во время искания острова удобнее направлять плавание от запада к востоку, нежели обратно. На пути нашем от тридцатого градуса широты до берегов камчатских почти беспрестанно сопровождал нас густой туман. Атмосфера редко прояснялась, и то на короткое время.

Июля 5-го в полдень увидели мы большую черепаху. Немедленно приказал я спустить гребное судно, чтобы поймать оную. Но труд наш был тщетен, ибо она, как только начали к ней приближаться, нырнула и более не являлась. Сие случилось в широте 38° 32´, долготе 194° 30´. Мерс в 1788 г. видел почти в том же самом месте черепаху, а именно, под широтою 38° 17´ и долготою 194° 50´. Но мы не приметили никаких признаков земли близкой, как то случилось с Мерсом.

Ветры продолжались по большей части переменные при густом тумане и дождливой погоде.

В полдень 11 июля находились мы под 49° 17´ широты и по хронометру в долготе 199° 50´, следовательно, недалеко от земли. Близость оной обнаруживалась многими признаками. Мы видели в сие время множество птиц, как то: морских чаек, разные роды нырков, диких уток, род серых жаворонков с желтыми на спине полосками и большую, альбатросу подобную, белую птицу.

Июля 12-го на несколько часов туман прочистился, облака рассеялись и позволили нам взять многие лунные расстояния.

В 8 часов следующего утра увидели мы с салинга берег. Он простирался от NNW к WNW и отстоял от нас глазомерно на 90 или 96 миль. По широте и долготе нашей полагать следовало, что сей берег был лежащий близ мыса Поворотного, названного на английских картах Гавареа. Туман закрыл его от нашего зрения скоро, и мы увидели его опять не прежде 8 часов вечера, когда находились уже почти в широте мыса Поворотного, то есть 51° 21´. Высокая гора, означенная на нашей карте сей части Камчатского берега, ради близости оной к мысу Поворотному, под тем же именем, лежала от нас прямо на N.

Июля 14-го на рассвете увидели мы к N высокий гористый берег и почитали его Шипунским носом. Положение сего мыса показано на многих картах Камчатского берега весьма различно. По нашим наблюдениям, лежит Шипунский нос в широте 53° 9´, долготе 200° 10´ западной.

Во весь день сей продолжалось безветрие. Под вечер только подул ветер от S, пользуясь которым, могли мы приблизиться к берегу. Перед захождением солнца видели пять гор, коими Камчатский берег особенно отличается. Описание и виды оных капитана Кинга весьма точны. Во всю ночь продолжалось опять безветрие. Но в 4 часа утра сделался довольно свежий ветер от веста, который во время приближения нашего к берегу, переходя помалу, отошел к SSO. В 11 часов перед полуднем вошли мы в Авачинскую губу; в 1 час пополудни стали на якорь в порте Св. Петра и Павла, по окончании благополучного плавания в 35 дней от острова Оваги и в 5½ месяцев от Бразилии. Больной был один только человек, который через восемь дней выздоровел совершенно.

Глава XI. Плавание из Камчатки в Японию

Работы на корабле в Петропавловском порте. – Неизвестность в рассуждении продолжения нашего плавания. – Прибытие губернатора из Нижнекамчатска. – Утверждение отбытия нашего в Японию. – Перемена некоторых лиц, находившихся при посольстве. – Отплытие из Камчатки, по снабжении нас от губернатора всем возможным достаточно. – Шторм на параллели островов Курильских. – Сильная в корабле течь. – Удостоверение в несуществовании некоторых островов, означенных на многих картах к востоку от Японии. – Капитан Кольнет. – Пролив Ван-Димена. – Усмотрение берегов и сделавшийся потом тайфун. – Вторичное усмотрение японских берегов и плавание проливом Ван-Лишена. – Неверное показание положения острова Меак-Сима. – Остановление на якорь при входе в гавань Нагасакскую

По прибытии нашем в Петропавловский порт не нашли мы там камчатского губернатора, генерал-майора Кошелева. Он имеет свое всегдашнее пребывание в Нижнекамчатске, отстоящем от Петропавловского порта 700 верст; поелику присутствие его здесь для нас было необходимо, то посланник и отправил к нему немедленно нарочного с просьбою прибыть в скорейшем времени с ротою солдат в порт Петропавловский, чего, однако, и чрез четыре недели ожидать было не можно. Между тем петропавловский комендант, майор Крупский, оказал нам все возможные со своей стороны услуги. Для посланника очистил он один покой в своем доме; для служителей наших приказал печь хлеб и доставлять на корабль свежую рыбу ежедневно, что по окончании плавания, продолжавшегося пять месяцев, во время коего терпели мы нужду во всяком роде свежих съестных припасов, составляло пищу вкусную и здоровую. Сие может себе представить только тот, кто находился в подобных обстоятельствах.

Корабль расснащен был немедленно, и все отвезено на берег, от которого стояли мы не далее 50 саженей. Все принадлежащее к корабельной оснастке по таком долговременном плавании требовало или исправления или перемены. Припасы и товары, погруженные в Кронштадте для Камчатки, были также выгружены. Одно только железо, коего находилось на корабле 6000 пудов, было оставлено, потому что я опасался выгрузкою оного потерять много времени. Ибо если бы выгрузить железо, то необходимо надлежало бы вместо оного нагрузить корабль балластом, коего и без того уже погрузить должно было несколько тысяч пудов. А как мне следовало необходимо прийти в Нагасаки прежде, нежели настанет NO муссон, то и спешил я оставить Камчатку через две недели.

Петропавловский порт. Середина XIX века